По тому, как и над чем мы смеёмся, можно сказать, какие у нас страхи и проблемы

Восприятие юмора зависит не столько от национальности человека, сколько от его окружения, возраста, интеллекта, вкуса, стиля. А насколько успешен юмор как индустрия, зависит уже от объёма инвестиций, от рекламы, от уровня продюсирования. Лучше всего завёрнутые и поданные продукты имеют успех в любой стране, обыватель везде примерно одинаков.

Специалисты объясняют, что даже несмешной анекдот может быть популярен, если в нём нашли выражение все три основных типа анекдота: он помогает почувствовать превосходство над остальными, снизить влияние пугающих событий и удивляет нас нелепостью ситуации или реакции на неё. Специфика юмора завязана не столько на страну, сколько на конкретную эпоху. Советский и постсоветский смех – как будто с разных континентов. В этом смысле история юмора – это ещё и история изменения менталитета граждан, их потребностей и свободы.

Было ли советское время веселее нынешнего – вопрос дискуссионный. Сергей Довлатов писал в конце 1970-х: «Нас окружала тотальная безвыходная серьёзность. Вспомните лица парторгов, милиционеров и заведующих отделами. Вспомните лица домоуправов, торговых работников и служащих почты. Вспомните лица членов Политбюро ЦК. Вспомните, например, лицо Косыгина. Беременным женщинам нельзя показывать такие вещи…»

Однако давление и запреты не могли изжить русское чувство юмора и в более страшные времена. А попытка заткнуть рот только разжигает это чувство. Эстрада никогда и не была высоким жанром, это низовая культура, прослойка между искусством и жизнью. Сегодня доминантный социальный тип – мещанин. Это его герои, его монологи. Советского человека душили «высоким искусством», и он взял реванш, отстаивая своё право быть простым мещанином.

В своих высших проявлениях наш юмор – это позёрство на краю гибели, словно завет наследникам. Когда умирал поэт Михаил Светлов, к нему пришёл приятель и спросил, что принести. «Пивка, – ответил Светлов. – Рак у меня уже есть». «Ободрение смехом в самый патетический момент смертельной угрозы всегда было сугубо национальным, русским явлением», – обобщал академик Дмитрий Лихачёв.

Источник: argumenti.ru