Нельзя возгонять ненависть до бесконечности — это важно для будущего

Мой товарищ, который посвятил этот отрезок жизни изучению старых газет, выявил закономерность. В начале Великой Отечественной в советских газетах не было ничего, кроме пропаганды. Людям просто некогда было рефлексировать, важны были простые и очевидные конструкции: вот — враг, его надо убить, «сколько раз встретишь, столько и убей». Важно было быстро определиться, мобилизовать людей, действовать, а не рассуждать.

К середине войны в газетах появились более человеческие мотивы: за честь, за Родину, за будущее. То есть, не про ненависть уже, но про что-то главное.

А к завершению Великой Отечественной в советских газетах стали даже появляться тексты про Гёте и Шиллера — в том смысле, что немцы, конечно, звери, нелюди и враги, но не все и не всегда.

Вывод из этого всего очень простой: нельзя до предела повышать градус ненависти. Любая психическая система — а общество в этом смысле гораздо податливее, чем отдельный человек — имеет свой предел. И люди во время войны — во время той самой страшной войны — поняли: в какой-то момент надо остановиться. Нельзя возгонять ненависть до бесконечности, это разрушительно для всего: для государства, для общества, для личности.

И я все думаю: а мы-то как будем выходить из всей этой ситуации с соседями? В масштабах истории примерно понятно, а вот сейчас, при нашей жизни? Ясно же, что рано или поздно придется сводить ситуацию к нулю, к какой-то точке, где ее как бы не было. Ну вот чтобы понятнее: эта война зачеркнула все наши непонятки с чеченцами. Там вон опять формируют четыре новых батальона, причём уже не «легкой» Росгвардии, а полноценные тяжеловесные армейские. Фраза женщины, кажется, в Мариуполе: «Услышала «Аллах акбар», ну, думаю, слава Богу, русские пришли» — навсегда войдёт в историю России, в тот ее раздел, где раньше был лозунг «Хватит кормить Кавказ».

Мы сейчас легко и просто ездим во всякие Брауншвайги и Бамберги, разбираемся в сортах местного пива, но я не очень представляю себя в прежде любимых Львове или Одессе, не говоря про Киев.

Мне крайне важно осознавать, что Российская Федерация ведет себя в этой ситуации — достойно. Это важно именно для будущего — что мы не создаём фейки про Бучу, не убиваем безоружных пленных, не используем мирных людей в качестве щита. Но это совершенно не отменяет вопроса: а дальше-то что?

Причем, вопрос это к нам, русским. Мы не можем адресовать его соседям, они в невменяемо-деструктивном состоянии, бессмысленно разговаривать. Тем более, мы не можем адресовать его их начальникам в США и Европе — им чем хуже, тем лучше.

Но мы должны найти какой-то способ начать все сначала. И это — есть подозрение — задача не только государства, но и общества.

Я не знаю, как мы решим эту задачу. Но мы обязаны ее решить.

Мнения, высказываемые в данной рубрике могут не совпадать с позицией редакции

Источник: argumenti.ru