Яна Поплавская: «Надо начинать очистительную спецоперацию на культурном фронте»

Актриса Яна Поплавская поделилась с журналистом «Аргументов недели» Юрием Мильчинским своими мыслями о том, что сейчас происходит с культурой страны.

— Яна, расскажи, пожалуйста, про свой благотворительный фонд. Чем сейчас вы занимаетесь?

— Фонд существует пять лет, а меня в этой сфере знают уже 20 лет. Чего только за это время не было! 2013-й – наводнение. И вот эта масштабная история с загрузкой самолётов! 9 штук. Это и Минобороны, и МЧС. За всю кампанию вот этого бедствия загрузили 9 самолетов. 2014 год – Донбасс. И дальше начались загрузки – бесконечные фуры, отправки гуманитарной помощи, закупка лекарств, медикаментов. Все говорили: «Зачем тебе это надо?! Они там, а мы тут!». Потом я привозила детей в Москву из ДНР и ЛНР. Мои спонсоры помогали: одежда, игрушки, мероприятия. Чего только не было, сердце кровью обливалось. Потому что ты отправляешь детей, по сути, туда, где идёт война. Потом был дом малютки, который разбомбили. Я закупала туда всё, что только можно, начиная со стиральной машинки и всего остального. Это я к тому, чем занимается фонд.

Сейчас фонд занимается всё тем же, чем и всегда – помощью детям и женщинам, попавшим в тяжелую жизненную ситуацию. Никто не знал, что начнётся спецоперация, и всё это превратится, конечно, в проблемы, людские беды. Но 8 лет же никто репу не чесал, все от этого отмахивались! Вообще вот мне что тогда нравилось…Все говорили: «Да нет, этого вообще не может быть. Не преувеличивайте масштабы бедствия». Гадину надо было тогда давить руками, ногами, я не знаю, чем только можно.

Плюс к работе фонда, конечно, добавились образовательные программы, потому что они необходимы. Недавно мы получили президентский грант. Можем обучать детей-инвалидов, детей с Донбасса, детей раненых. Программа «Будущее в цифре» – это всё, что хотел президент. Сейчас нам необходимы эсэмэмщики, айтишники. И всё, что связано с интернетом и компьютерами. Но я не знала, что это так будет. Это взгляд в будущее. Это шанс. А что получится из этого, я не знаю. Также мы бесконечно собираем деньги. Я, например, напрямую работаю со всеми омбудсменами Москвы и Подмосковья. Мне безумно нравятся Екатерина Семёнова  — уполномоченная по правам человека Московской области,  Ксения Мишонова — уполномоченная по правам ребёнка в Московской области,  Ольга Ярославская – уполномоченная по правам ребёнка в Москве. Закупаем лекарства, медикаменты, всё это едет в полевые госпитали нашим солдатам.

— Охотно ли люди помогают? Бизнесмены, политики…

— Ну, ты знаешь, что касается политиков – на то они и политики… Нет, они помогают, конечно, работают. Но всегда есть исключения. Понимаешь, в чём дело – я человек очень взвешенный, очень чётко понимающий берега и направления. Если говорить абсолютно честно, это, может, не нравится кому-то, но я так живу. Я всегда говорила прямолинейно, честно, как шпала. Большинство политиков использует всё, что можно, для работы на свой имидж.

— На свой PR?

— Я это слово не люблю. На свой имидж. Я не осуждаю. Если ты помогаешь – так ради Бога. Лишь бы дело шло. Иногда, конечно, удивляюсь. Смотрю на людей, которые делают имидж на всём, на чём только можно… Это тоже обычная история. Кому война, а кому мать родна. Если что-то можно вытащить из этого, обычно эти люди вытащат. У нас политик, в большинстве своём, это человек, который сидит в кабинете. Он не наблюдает жизнь такой, какая она есть. Он её наблюдает из окна своего автомобиля. Вылезайте оттуда! Выходите! И, наконец, посмотрите, как это всё выглядит! Могу сказать, что люди охотнее доверяют людям, которые не политики.

Как человек верующий, православный, но, как говорится, не расшибающий лоб, могу сказать, что мое впечатление от всего, что происходит – идет страшная битва зла и добра. Наблюдать за этим очень сложно. Переживать, сидя на диване, как это делают многие, я не могу. Лучше заниматься делом. Поэтому я учу, лечу, занимаюсь фондами и с ужасом наблюдаю, что происходит в культуре.

— Что, по-твоему, сейчас происходит с образованием, культурой?

— Вот это страшное слово – «оптимизация». Так дооптимизировались, что потеряли огромное количество потрясающих наработок и все, что было. Тот механизм, который был отлажен десятилетиями. Принцип удивительный у многих людей: «Мы наш, мы новый мир построим, но перед этим все разрушим до основания…» А зачем, ребята, до основания? Зачем изобретать свое идиотское, кривое, косое колесо?

— Да ещё и с оглядкой на Европу.

— У меня вопрос, да. Мы так долго заигрывали с Европой. Помнишь мой пост о толерантности, который взорвал интернет, и который сейчас как никогда актуален. Мне все говорили: «Ты сумасшедшая, что ты пишешь?» Так, ребят, собственно говоря, вы выпустили на волю всё самое гнусное, что только можно, но назвали это «либеральным подходом» и толерантностью. Потом, вроде, появилось слово «либерастня». Вот даже если вслушаться в это, скажи мне, пожалуйста, разве можно услышать в этом слове хоть какое-то уважение? Нет, конечно, такая шелупонь, либерастня. «Пятая колонна» как раз и сформирована из этой либерастни. Это те странные люди, которые сидели всю жизнь на госбюджете, собственно говоря, жили в нашей стране, в нашем государстве.

— Неплохо жили.

— Да, жили хорошо, но при этом они почему-то считали, что должна быть свобода слова пресловутая, отсутствие цензуры. А я была всегда за цензуру. И вот они сидели такие нецензурированные, такие свободные с протянутыми лапчонками и ругали это государство.

— А какие спектакли ставили...

— У нас последнее время была востребована либерастня, причём, заметь, не зрителями, а вот этими псевдосвободными, получающими из госбюджетов гранты. И всё – на сцене все голые. В свое время Евгений Александрович Евстигнеев сказал: «Ребятки, если наступит время, когда актёры бездарные штаны будут снимать, значит каюк культуре». У меня вопрос: вы что, голых людей не видели? Женатые люди, в баню ходящие. Что их так привлекает, понять не могу. Встань перед зеркалом и посмотри, что у тебя между ног болтается, жене покажи.

Мог ли Кирилл Серебренников рассчитывать на Канский показ? Если бы не спецоперация, никогда. Этот человек угробил театр Гоголя, показывая трансгендеров, транссексуалов и гомосексуалистов. Ребята, вас никто не трогает. Сидите тихо по домам. Юра, ну ты же не идёшь на Красную Площадь, чтобы провести митинг натуралов? Тебе же не приходит это в голову?

— Нет.

— А что? Надеть семейные трусы, майку-алкоголичку – и вперед! Жена в бигуди и тапках. И с криками, что мы натуралы, и вот только в таких позах делаем детей. Скажут, Поплавская не в себе. А почему тогда эти люди, у которых отклонения, хотят пройти по улицам Москвы маршем?

Вернемся все-таки к тому, что происходит с культурой. Своя спецоперация идет и в мирной жизни. Оптимизация театров, например. Почему-то вдруг здания начинают перемещаться из одних рук в другие, но именно тогда, когда идёт спецоперация. Зачем это делается? Непонятно. Всегда, когда дело касается зданий, только один вопрос – о коррупционной составляющей.

Ничего же просто так не бывает! А почему люди не занимаются культурой? Вот именно культурой. Почему в театре выходят люди и не кланяются, называя перед зрителями это протестом? Протест заключается в другом. Ты откажись от зарплаты, уволься из театра, поезжай на Украину и займи конкретную позицию. Позиция ведь всегда должна быть конкретной. Не бывает, что ты сидишь между двух стульев. Человек говорит: «Я вот, вы знаете, занял вот такую позицию, я протестую против войны». Война никому не нужна. Да. И это все знают. Я не видела ни одного человека, которого вызываешь и говоришь: «Ты хочешь войны?» Я не видела, чтобы человек сказал: «Да, хочу!» Никогда этого не бывает. Войны начинаются по какой-то причине. И почему они не протестовали? Спроси их? Почему они выходили и кланялись вот эти 8 лет? Почему, как пишет Захар Прилепин, невозможно было опубликовать ни одного сборника стихов о войне, которая велась там, и никого не трогало с 2014-го года. Все говорили: «Не надо, чего вы лезете? Зачем вам это нужно?»

Не понимаю, почему оптимизация не касается чиновничьего аппарата? А почему всё время оптимизируются люди, которые действительно являются патриотами. Которым не нужно никакого объединения. Им ничего не нужно, они работают на свою страну. Мой прапрадед — офицер царской армии, он всегда говорил только одну: «Я почему никогда не уеду? Я офицер. Я люблю свою отчизну. Всё может поменяться, власть приходит и уходит, а моя страна остается». Вот он был истинным патриотом. Он не уехал никуда. Несмотря ни на что. И у нас какое огромное количество талантливых ребят, изумительных, молодых. Мои студенты выступают перед ранеными. Друзья ездят в полевые госпитали. И вдруг оказывается, что самые патриотичные люди – их у нас человек пять. Это кто? Лепс, да? Газманов, Бабкина, Басков. А почему вы не пишете о врачах? Огромное количество людей поднимаются из Москвы, берут отпуск или пишут заявление о переводе на передовую! Я очень хорошо отношусь к перечисленным артистам, но не надо быть в каждой бочке затычкой. Не надо на себя это напяливать, и быть патриотичные всех патриотов. Да ещё плюс создавать какие-то объединения.

— А меня примут?

— Объединение у нас одно для патриотов. Я тебе скажу. Оно называется Россия. Мне не нужно никакого подтверждения моего патриотизма. Это как в любви — либо я твой, либо я чужой. Для этого не нужны доказательства.

— Марк Бернес пел: «С чего начинается Родина?» Спокойно, тихо. С чего начинается Родина? Вот она с этого начинается. А не с объединения.

— А почему, кстати, не говорят про этого мальчика, который написал «Встанем». Ты слышал эту песню? Вот он гимн! Как он её поёт! Объединяет нас всех одно: взгляд, заданный вектор, любовь к своей стране, родине, к семье, в абсолютной вере в то, и в понимании того, что я русский. Во мне намешано столько кровей! Грузины, евреи, поляки. А выросла я, как и ты, на Северном Кавказе, в Карачаево-Черкесии. Мы с тобой смотрим друг другу в глаза и говорим: «Мы русские!» Я говорю, давай, Юра, с тобой объединимся, но как друзья, просто в любви к своему народу и своей родине. Не будем нигде ничего регистрировать. Культура – это идея, идеология любой страны, это её фундамент. Это когда людям визуализируют понимание из жизни, дают ту картинку. Когда люди влюбляются, они ведь, вытаскивают из себя самое лучшее, чтобы показать, сколько прекрасного у тебя внутри. И прячут как зверя то, что не очень привлекательно. Чтобы и самому сказать себе: «Вот я какой, я соответствую вот этим понятиям истинного мужчины, истиной женщины». Так и в культуре. Какое количество картин потрясающих было сделано в самый страшный период жизни страны. Театры наши во время войны были открыты все. Бомбёжки около Москвы, а народ шел в театр.

Надо разобраться, что у нас с культурой. Чтобы люди уже не говорили паролями. Наши – это наши. А тех, кто сидит на двух стульях…Причём сидят они чаще всего на руководящих постах. Это ведь враньё, что человек не знал, как стал народным или заслуженным. Для этого собираются бумаги, ходатайства, пишутся письма. У меня нет времени ходить и получать заслуженную или народную. Я так благодарна людям за то, что они меня невероятно любят.

— Я считаю, что, если есть народная любовь, значит, артист народный. Это не на бумаге должно быть. Иногда странно. Смотришь на чудо в перьях – а это народный артист.

— Бывают прекрасные люди, очень талантливые, но тварь всегда обгонит. Потому что, как очень смешно пошутила очень известная журналистка Марина Семёнова, ей 85 лет: «А знаете, почему по вам по всем топчутся? Потому что вы интеллигенция вшивая». Как из литературы. Интеллигенция, скромная, вшивая. Для меня странно, когда человек ползает на православном кресте. Это безумие. И тогда хочется вспомнить министра культуры Фурцеву, тогда хочется вспомнить очень многое из нашей истории. Ту железную руку, ту хватку, которая держала и не давала всяким выливать то, что нужно держать внутри., кстати, писала уже об этом. А мне говорили: «Какая ты, Яна, нехорошая, за цензуру ратуешь». А я задам тебе очень простой вопрос, и любому человеку, который это будет читать. Ты цензурировал когда-нибудь поведение своих детей? И ты скажешь: «Да, конечно».

— Это естественно.

— Это же цензура. Сказать, ты почему ругаешься матом? А чего ты не скажешь своему ребенку: «Так ты плюй, так ты матерись». Мы неизменно говорим своим детям, что это плохое, а это хорошее, это добро, а это зло. В книгах во всех это написано. Коран, Евангелие, Библия. Вот так угодно Богу, как его ни называй, вести себя человеку, а вот так не угодно. Так в чём же дело? Появляются взрослые дяди, которые называют себя либералами, и говорят: «Всё теперь можно.» С какого это перепугу? Тогда всё превращается в анархию. Анархия — мать вашего порядка, но не нашего. И как бы мне хотелось, чтобы в это время тяжёлое, невозможно тяжёлое, чтобы произведена была определённая чистка. Нам необходимо расчистить и понять, что для того, чтобы государство расцветало, должны быть опорные точки: культура, образование, история, вера, надежда, любовь.

— Сейчас много говорят о том, что интернет – это помойка. Но мне кажется, что он приносит меньше вреда, чем наше нынешнее телевидение.

— Наверное, сейчас ты прав. И больше всего боли мне доставил, конечно, концерт на 9 мая. Я плакала. У меня сын режиссёр монтажа. У меня другой сын — режиссёр. Муж — журналист. Ты знаешь, что такое монтаж? Можешь ли ты предположить, что просто каким-то странным образом проскочила фотография Бонни и Клайда – воров, преступников, убийц, когда идёт патриотическая песня, а на весь экран эта история. Ну ты же понимаешь, что вычислить этого человека, который это сделал – очень легко. Не слишком ли много таких проколов?

— С выбеганием в эфир с плакатами.

— Подстав и уездов людей, которые возглавляли федеральные каналы – вот о чём сейчас нужно подумать, вот о чём нужно говорить и куда направить свои глаза. И посмотреть, как работают люди, не на тех, кто собирается в закрытые коалиции и кричит громче всех. А на то, что происходит.

На международном фестивале имени Тихонова «17 мгновений» в конкурсе были представлены изумительные фильмы. Я влюбилась в картину Пимановский «Пять молчаливых мужчин». Как он сделан! Но у нас всё равно ещё пока планка до Голливуда не дотягивает. Кино абсолютно наше: про русскость, про то, что в любых ситуациях мы всегда победим. Это жизнеутверждающая позиция. И это историческая правда. Изумительный сериал «Начальник разведки». Профессиональная работа режиссёров, операторов, актёрского состава. «Седьмая симфония» шикарно сделана. Панфиловский фильм с изумительной работой Филиппа Янковского. Я могу ещё говорить. Фильм для молодёжи «Маруся фореvа» – лёгкий такой, совершенно изумительная команда молодых ребят, которые играют историю с маленькой девочкой. Вот что нужно показывать. Надо бить в набат, надо бить в барабаны, надо начинать очистительную спецоперацию на культурном фронте и очистить её от пятой колонны. От тех, кто маскируется, от тех, кто пилит бюджет, и которые всё не обожрутся.

— Что бы ты хотела пожелать нашим читателям?

— Я хотела бы пожелать прежде всего избавиться от своих страхов, потому что только смелость и честность двигают человека вперёд и делают его героем. А герой – это не Бэтмен, герой – это не чувак с бицепсами. Герой – это самый обычный, самый простой человек, который несмотря на все свои страхи, преодолевая их, совершает героизм, побеждая самого себя и помогая людям. Воспитывайте так детей. Говорите им правду. Делайте из них людей. Это очень важно. И, конечно, всем желаю оптимизма, это то, что спасает нас в любых ситуациях. Иронии, хорошего чувства юмора и, безусловно, веры, надежды, любви, любви к семье, к себе и своей стране.

Источник: argumenti.ru